Журнал “XXI век НЕПТУН” №1, 2002 г., стр. 10 – 16, http://www.neptun21.ru
Александр Костин
Григорий Макишев
фото Михаила Федюка
и Александра Костина
Беломорские зарисовки.
Письмо первое.
Пятый день погружений. Губа Чупа. 7 июля 2001 г. Пишу вечером на причале сразу по прибытии на базу в поселок Чкаловский. Боязнь потерять остроту впечатлений заставила сразу же взяться за ручку, отлынивая от переноски снаряжения с бота на берег. Правда, ребята не в обиде. Пока это, по крайней мере для меня, самый интересный день экспедиции. С раннего утра, немного поспорив, решили идти на остров Кишкин, это один из последних островов губы перед открытым морем. Будем погружаться в грот. Так сказал наш гид-инструктор Саша Чернобельский.
До места дошли за два часа. К счастью, погода за это время нисколько не испортилась. Пока одевались и готовились, Миша, капитан нашего катера “Нектохета” поймал на удочку здоровенную треску. К обеду.
Оделись все сразу. Чернобельский провел инструктаж. Грот должен быть под нами на глубине 22 – 30 метров, вход широкий, температура воды у поверхности 11, а на глубине всего 2 градуса.
Наш гид, а также опытные Володя Русанов и Саша Губин будут моделями. Дима Столбов, как всегда, взял видео, я - фотобокс. В воду прыгнули все сразу, заранее договорившись о плане действий. Видимость пока самая лучшая в этих местах: у поверхности до пяти метров немного мутновато, а на глубине после 15 метров, видно 12 – 15 м, но освещенность слабая.
Саша Чернобельский на правах хозяина и провожатого первым ринулся в пучину на поиски таинственного грота. Мы за ним. Я даже не заметил как “упали” до 25 метров.
Групповое погружение на такую глубину в грот, при относительно хорошей видимости, но в полумраке, поражало своей серьезностью и значимостью. Я иду последним, окутанный пузырями выдыхаемого воздуха. Ребята держатся сплоченной группой. Незаметно проходим сквозь термоклин, становится еще темнее. Включаем фонари. Дима врубает на видео мощные осветители, немного ослепляя нас.
Сначала наш гид немного ошибся, и мы подошли не к той выемке. Затем он взял левее, и через два десятка метров мы спланировали к козырьку входа. По плану я первым пошел внутрь. Впереди меня огромной чернотой зияла пасть подводной пещеры. Не считая кораблей, это был первый природный грот в моей дайверской жизни. Что ждет нас там?
Вплываю внутрь. Фонаря у меня нет, только бокс с двумя мощными вспышками. Глаза быстро привыкают, и я начинаю замечать бело-розовые мягкие кораллы, свисающие с потолка, как кусты. Оборачиваюсь: темный свод широкой пастью обхватил фигуры трех аквалангистов, застывших в зеленовато-желтой толще воды. Начинаю съемку, понимая, что запечатлеть всех не получится из-за замутнения и некоторой несогласованности действий моих товарищей. Однако один из них, зависший в полумраке у козырька, входа вкупе со свисающими мягкими кораллами придавал особенный колорит подводному пейзажу… Проходим глубже внутрь пещеры, в надежде постичь тайну этого места. Правда, ничего сверхъестественного не происходит, но точно в центре задней стенки грота мы обнаруживаем огромную звезду – некую “огненную” хранительницу подводной пещеры.
медуза цианея
Пора выходить. Дождавшись товарищей, я стал снимать их среди зарослей ламинарий и огромных красных валунов. Наконец, вышло время сидеть на выдержке, и вот все мы покачиваемся на чуть посвежевшей волне у нашего катера. Как только последний аквалангист плюхнулся на палубу, капитан дал ход. Вибрирующая старушка “Нектахета” рванула в другое место.
Письмо второе.
Бот “Нектохета”. Под заунывный гул мотора я словно проваливаюсь во “временную” яму. И растворяюсь в студеной красоте окружающего пейзажа. Кстати откуда это слово: “студеный”? Именно так в XII веке называли новгородцы Белое море. Но об этом куда лучше написал мой друг – Григорий Макишев. Когда мы готовились к этой поездке, Гриша – буквально влюбленный в Русский Север человек – передал мне свои зарисовки…
литоральные бурые водоросли
… К XII веку выходцы из феодальной новгородской республики принялись осваивать Европейский Север – от Кольского полуострова до Печеры. Отдельные участки побережья получили собственные наименования: Мурманский (то есть Норманнский) берег, Терский берег, Летний берег, Поморский берег… Поселившихся на этих берегах новгородцев стали называть поморами. До сих пор материальные и исторические свидетельства об этом великом переселении весьма скудны. Так что история заселения русскими беломорских берегов еще ждет своих исследователей. По-видимому, немало интересного можно обнаружить на дне и на берегах Белого моря, потому что там были своего рода опорные базы новгородских ушкуйников, направлявшихся далее в Подкаменную Югру, за Камень, в Мангазею, к Груманту (Шпицбергену).
голожаберный моллюск Корифулла
Но это далеко не единственное “белое” пятно студеного моря. Есть “белые” пятна у геологов, географов и даже биологов. Возьмем например географию. Через Горло в бассейн Белого моря свободно проникает приливная волна, высота которой в вершине Мезенского залива достигает 7 м. В силу этого вдоль беломорских берегов образуются обширные песчаные, илистые и каменистые осушки, марши – типичные формы рельефа и ландшафты, свойственные приливным морям. А вот закономерности их формирования нашей географической науке известны очень плохо. Почему? Да потому что корифеи отечественной науки большую часть своих трудов посвятили бесприливным морям. Хилые попытки нынешних аспирантов наверстать упущенное вызывают разве что ироническую улыбку. Когда я спросил одного кандидата в кандидаты географических наук, почему он ни разу не надел акваланг и не посмотрел своими глазами, как выглядит подводный береговой склон Белого моря в натуре, то получил обескураживающий ответ: “Там вода очень холодная!”
актиния теалия
Морские биологи знакомы с подводным миром Белого моря не понаслышке. Но и их неординарные явления в животном мире Белого моря нередко ставят в тупик. Например, несколько лет назад в одном из крупных заливов произошла массовая гибель морской фауны. Даже такие выносливые животные, как морские звезды, погибали десятками тысяч! Биологи спохватились, забили тревогу, стали посылать одну за другой экспедиции. И что же? Молчание…
Еще пример. Геологи, казалось бы, - народ обстоятельный, Без скважины ни одну геологическую границу не проведут. Карта Балтийского кристаллического щита выглядит, словно лоскутное одеяло, исследован чуть ли не каждый квадратный метр земли. Но возле морского берега “одеяло” вдруг сменяется белой простыней с какими-то невразумительными черточками и пунктирами, которые должны означить границы каких-то неведомых пород и структур. Каких?.. Чтобы ответить на десятки подобных вопросов, нужно очень тщательно ощупать глазами и руками дно Белого моря, причем не только возле берега, но и на больших глубинах. Нужно, надев акваланг и взяв в руки геологический молоток, собрать тысячи образцов коренных пород с подводного склона. Нужно сделать то же самое с помощью подводных обитаемых аппаратов на больших глубинах. Нужно пробиться сквозь толщу рыхлых отложений к коренным породам и достать их. Геологи скажут: “Это очень трудно”.
встреча малиновой звезды хенриции и желтого хищного птерастера
Одним словом, “белых” пятен на Белом море – не счесть. Вот почему любая даже самая обыкновенная, поездка аквалангистов туда, любой фотоснимок морского дна – это вклад в общую копилку знаний об уникальном, истинно русском природно-историческом феномене. Имя которому – Белое море…
Письмо третье.
Тот же пятый день погружений. Губа Чупа. Идем обратно – в сторону лагеря – по нижнему фарватеру. Остановились у обрывистой скалы.
У меня в запасе три неиспользованных кадра. На глубину пошел вместе с Сашей Губиным. Условия погружения отличались от предыдущего. Обрывистая скала с 6 метров переходила в плавное песчаное дно, скатывающее в темную бездну до 40 метров. На 20 метрах сняли очень интересную звезду, затем – актинию, в гордом одиночестве застывшую на камне. А на обратном пути Саша обратил внимание на два больших камня, между которыми виднелась нора. Тут же и я увидел разбросанные возле камней колотые мидии. А в самой норе жила зубатка. Похожая на мурену, отливая в луче фонаря темной синевой и приоткрыв устрашающую пасть, довольно крупная хищница застыла в глубине своей пещеры, готовая в любой момент отразить нападение.
актиния бунадактис
Тот день был лучший, и встреча с морской хищницей оказалась не последней. Метрах на десяти я едва ли не столкнулся с еще одной зубаткой. Хищно изогнув хвост, почти метровая рыбина уставилась на меня, приоткрыв игольчатую пасть.
свободноживущая полихета птеросиллюс
Не зная, чего от нее ожидать, я мгновенно вспомнил рассказы о перекусанных веслах и инстинктивно отпрянул. Хотя – мне было ясно: “здесь и сейчас” самый большой хищник это я.
Продолжив плавание, я обратил внимание, что ближе к вечеру вся живность начинает активизироваться, особенно на малых глубинах. Появилось много гребневиков, похожих на миниатюрные аэростаты, с переливающими всеми цветами радуги, ресничками. В зеленоватом сумраке завели хороводы разнообразные медузы, вытянувшие свои длинные щупальца. Вдоль всего дна колыхались заросли буро-зеленой ламинарии. Солнце склонилось над горизонтом. А в камере остался последний неиспользованный кадр. Думаю что фортуна специально не дала мне израсходовать его попусту. Немного подняв голову, обнаруживаю трепещущегося ангела, неторопливо приближающегося ко мне. Замерев на мгновение, я принялся ловить интереснейший объект в фокус. Морская диковина не поддавалась. Пока я производил выкрутасы в пространстве, краем глаза заметил еще более интересный сюжет: два ангела сцепившись, синхронно порхали в морской толще. Возможно, что именно в тот момент поймал себя на мысли, что все-таки полезно иногда совершать одиночные погружения, сливаясь воедино с природой. Особенно – когда речь идет о природе Русского Севера.